Ночь Стилета - Страница 56

Если у него, конечно, голова на месте и если он умеет отличать одно от другого.

Роберт Манукян умел.

Милиционеры подошли к автомобилям, укрывшимся в тени лип. Во всех тачках были радиоприемники, а охранники обожали слушать «Русское радио». И иногда эта станция передавала сводку происшествий. Охранники уже что-то слышали о вроде бы неудачном покушении на Монгольца, но, когда подошли менты со своей вонючей проверкой документов, люди Лютого повели себя как законопослушные граждане, презирающие блюстителей порядка. Менты — они и в Африке менты, тем более средь бела дня. Люди Лютого с несколько надменной усталостью поинтересовались, что ментам надо, ну какие на хер документы, про каких на хер заек? Менты попались на удивление вежливые и на удивление быстрые. Они отдали честь, а потом было произведено пять бесшумных выстрелов парализующими инъекциями. Роберту вовсе не требовалось, чтоб охранников обнаружили через пару минут с дырками в их дурацких башках. В инъекции было добавлено снотворное.

Пусть лучше спят и будут благодарны. Манукян действительно контролировал то, что умел контролировать. И уже через некоторое, не очень продолжительное, время его люди поднимались на грузовом лифте приемного покоя — они должны были доставить на третий этаж носилки для перевозки больных. Они больше не являлись работниками правоохранительных органов, теперь они были служителями медицины, и, судя по выражению их лиц, с очень долгим стажем. Медики всегда чрезмерно веселы и философски отрешенны. И в меру академичны. Ну совсем как Роберт Манукян.

На третьем этаже их ждали — в коридоре уже находились два человека Манукяна, следивших за палатой Лютого. Его дружок-попрыгун, спасший Лютому жизнь на свадьбе, только что вышел из палаты и что-то объяснял милиционеру.

Наверное, беспокоился насчет охранника. Бывает же такое! Человек, конечно, смертен, но очень обидно, когда это случается в туалете. А может, это и не важно. Иногда это случается и в больнице. Чаще всего по естественным причинам, так сказать, в порядке общей убыли. Но иногда бывают исключения. Что ж поделать, если Роберт сегодня явится олицетворением этого исключения.

* * *

Молоденький сержант милиции вдруг действительно встревожился — охранник ушел в туалет и отсутствует уже больше двадцати минут. А потом — почему сюда катят тележку? В этом крыле расположились палаты-люкс для VIP-пациентов, и они были полными. Времена-то нынче неспокойные. А потом начались события, о которых молоденький сержант милиции — вот уж действительно везунчик, он отделается легким ранением в локоть — еще долго будет рассказывать своим сослуживцам. Потому что пациент — «больной», как его называла медсестра Наташа, с которой сержант пытался закрутить интрижку, — до сих пор мирно беседовавший с ним и не проявивший никаких признаков настороженности, неожиданно резко рванул его на себя и первое слово сержант произнес уже в их палате.

* * *

Роберт Манукян предполагал сделать все тихо и быстро. И первая часть его операции развивалась превосходно. Коридор был пуст, в нем находились только его люди, охранник нейтрализован, этот молокосос в форме вообще не представлял серьезных проблем. Оружие у Роберта и его людей было с глушителями, и, наверное, им оставалось просто открыть дверь и произвести несколько выстрелов.

Теперь же Роберт видел, что в его первоначальный план все-таки внесены некоторые коррективы. Они обнаружены, и это неприятно. Теперь Лютый и его попрыгунчик будут, по всей видимости, располагать милицейским «Макаровым».

Это гораздо неприятнее. Вряд ли один «Макаров» представляет серьезную угрозу, но шума наделает много.

Вот с этим могут возникнуть проблемы.

Поэтому надо действовать очень быстро.

Они уже подходили к палате, когда услышали шум передвигаемой кровати.

«Баррикадируют дверь, я их папу…» — подумал Роберт и тут же усмехнулся. В этой американской больнице кровати были изящными и, следовательно, не очень тяжелыми. Он встал сбоку от двери. Попробовал ручку и толкнул дверь. Так и есть, забаррикадировались.

— Я их папу… — бросил Роберт, а потом кивнул двум своим людям, указав на дверь:

— Давайте резко…

Больше никакого шума, связанного с передвижением мебели, не было.

Два человека повернулись плечо к плечу, начали разбег. Все приготовили оружие. В коридоре по-прежнему было пусто. Лишь человек Роберта Манукяна, до этого беседовавший по телефону и замеченный Вороном, сейчас развлекал галантными шутками с двусмысленными намеками дежурную медсестру.

Дежурной сестре он уже успел понравиться. Это был ее тип мужчины.

В соседней с Лютым палате два пациента с заживающими огнестрельными ранениями баловались холодным пивком и закусывали его чудесным угрем. Они попали в приличную переделку, но братва их не бросила, в том смысле, что больница была по высшему разряду. Братва вообще никогда не бросает своих людей.

Двух пациентов звали Николай и Леонид. Но братва называла их Коликом с Леликом.

Они были приятелями. И они знали, что их сосед по палате — сам Лютый. Подобный факт очень льстил их самолюбию. Вся братва, приезжающая их навещать, засвидетельствовала Лютому уважение и принесла свои соболезнования. Лютый не особо общался сейчас с людьми, и, когда народ к нему заходил, там было полно охраны. Но зла на Лютого за подобное никто не держал — еще бы, такое пережить.

Тот, второй, вообще в такие моменты уходил, а может, случайно так получалось.

Лютого братва уважала. Сильно уважала. Даже несмотря на то, что произошло на свадьбе.